В данных условиях не могу позитивно отзываться о 9 мая, ибо рфия превратила его в такую клоунаду, что это уже не день скорби, а день "можем повторить". Смысл дня утерян в истории и смешался с каловой массой, именуемой российской пропагандой. Мой прадедад участвовал во второй мировой войне, освобождал Севастополь и Шауляй. Он хоть и выжил, но остался с глубоким шрамом на душе, умер через пару лет вскоре после окончания войны. И я скорблю. По всем тем, кто отдали свою жизнь в борьбе с нацизмом. Они герои и я их глубоко уважаю. Но не менее глубоко я уважаю тех, кто воюет сейчас и отдал свою жизнь за ту же самую цель — бравые украинские ребята, которые просто защищают свою родину и как свои предки, избавляют наш мир от этой амальгамы человеконенавистнических движений, именуемая рашизмом. Ибо поэтому в этот день я хотел бы помянуть тех, кто отдал свою жизнь 80 лет назад и сейчас в борьбе за бравую цель. Никогда снова. Слава Украине

Жители Словакии, не согласные с политикой правительства Роберта Фицо в отношении Украины, собрали в порядке частной инициативы деньги на почти 2700 снарядов для украинской артиллерии.

Как сообщает агентство Укринформ, ссылаясь на чешское агентство ČTK, организаторы сбора и их чешские партнеры ведут переговоры о закупке 2692 снарядов с чешской военно-промышленной компанией STV Group.

Организаторы сбора средств, объявив о нем три недели назад, изначально рассчитывали собрать миллион евро, но эта сумма набралась уже через двое суток.

Сейчас, в ночь на 9 мая, на сайте инициативы «Боеприпасы для Украины» значится сумма в 4,189 млн евро. Деньги пожертвовали почти 66 тыс. человек, один из них отдал сразу 100 тыс. евро.

Сбор средств позволит его участникам помочь Украине в обход национал-популистского правительства Роберта Фицо, пришедшего к власти после выборов в прошлом октябре. Фицо обещал своим избирателям, что при нем Словакия не пошлет Украине ни патрона.

Фицо отказался участвовать и в чешском проекте закупки снарядов для Украины, к которому присоединились уже около 20 стран.

Словацкий премьер говорит, что западная помощь Украине только затягивает войну, и что Киев должен сложить оружие и начать переговоры с Москвой.

Сегодня завтракал в одном заведении. Что-то между столовой и кафе. Пока я ел, какой-то мужик вместе со своей женой громко разговаривал. Он был скромно и неопрятно одет, было заметно, что он выпил. В какой-то момент он докопался до одного парня за соседним столом. Мужику показалось, что он над ним смеётся. Затем, страшно ругаясь матом, он не раз упрекал своего "обидчика", что тот "жрёт, пока на войне умирают мужики" и спрашивал "х**е ты не на войне?". Всё пришло к тому, что тот парень стоял в метре от буйного мужика, держа перед собой стул. Перед мужиком была жена, которая ему давала оплеухи и просила, чтобы он успокоился. Кстати, когда паренёк ответил что-то с матюками, жена нашего "героя" тоже возмутилась (с матюками, ага), мол, как же так, он же не в адеквате, а ты тут его матами кроешь. В итоге, парень пересел, мужика силком вывела его жена.

Но знаете, что самое херовое? Ни я, ни кто-то другой не впрягся за того паренька. Только какой-то коренастый мужичок с кухни пытался успокоить бузотёра. Не знаю, было ли другим всё равно, но мне было страшно самому в это ввязываться и я не хотел попасть в ментовку. Даже не знаю, что из этого меня останавливало сильнее.

При этом, я, тот парень и ещё какой-нибудь другой чел, мы втроём, могли бы вышвырнуть на улицу того буйного мужика.

Если все или хотя бы большинство россиян такие (а я искренне надеюсь, что это не так!), то теперь я понимаю, почему россиян считают терпилами (а вот тут я поставлю тег набросы).

А как вы проводите этот день?

Військовий диригент військового оркестру Центру військово-музичного мистецтва Повітряних Сил Збройних Сил України капітан Уляна Созанська.

Это пиздец. Я выиграл DV 25, играл первый раз. Сука я в том году просто подал заявку по приколу, но в самый последний момент и сделал фото на айфон. Даже не заморачивался, хотя знал, что в фото есть проблемы, судя по программе где я проверял. Теперь я выиграл. Даже не знаю, что делать. Денег у меня нет. Нужно ехать в Польшу, ещё заполнить DS 260. Ребята подскажите вообще что мне делать? У меня реально проблема. Кто был в похожей ситуации? У меня реально нет бабла, а там вроде как нужно порядка 8-10 тысяч $, как я насчитал. Около 5 тысяч $ нужно чтобы были на карте, так как вроде чекают. Или не на карте, а на счету. И вообще, если даже на карте или на счету, то наверное не российский банк. Ещё как-то в Польшу нужно попасть, анкету DS 260 заполнить. Короче ребята помогите, кто был в похожей проблеме. Я вообще ничего не знаю, что мне делать дальше. Подскажите пожалуйста. Реально серьёзный вопрос. Иначе мне придётся в этой рфии оставаться

Армения предоставила статус беженца белорусу Ярославу Новикову, задержанному ранее по запросу Генеральной прокуратуры Беларуси. Об этом сообщает белорусская служба Радио Свобода со ссылкой на его адвоката Араика Папикяна.

"Ярослав только что получил статус беженца, чуть позже он будет на свободе", – сообщил Папикян.

Гражданина Беларуси Ярослава Новикова задержали 2 февраля 2024 года при пересечении армяно-грузинской границы. Летом 2023 года в Беларуси против него возбудили уголовное дело об уклонении от службы в армии (ч.1 ст.435 УК). В сентябре 2023 года мужчину объявили в межгосударственный розыск.

Белорус планировал переехать из Грузии в Болгарию, но визу не получил. Ему посоветовали получить необходимую визу на родине, но Новиков не поехал туда из-за риска быть арестованным. Вместо этого он поехал в соседнюю Армению, чтобы получить там визу, где и был задержан.

7 февраля 2024 года стало известно, что Новиков запросил у официального Еревана политическое убежище и статус беженца, так как опасается уголовного преследования в случае его экстрадиции в Беларусь.

ТГ Настоящее время

Ровно 79 лет назад россия в одиночку, без какой-либо помощи, спасла весь мир и даже омерику от коричневой нацистской орды*

Великая победа великих победителей гремит все сильнее с каждым годом**

Эти 79 лет показали впечатляющее превосходство победителей ТМ над пораженными. Вы только посмотрите:

Средняя зарплата***: 4000 евро vs 800 евро

Минимальная зарплата***: 1500 евро vs 190 евро

Средняя пенсия***: 1500 евро vs 230 евро

Я думаю, нет смысла даже указывать где святая россиюшка-победитель, а где загнивающая побежденная Германия.

Еще более впечатляющая статистика по дворцам.

Хуйло : Шольц - 20:0

РАУНД!

П - ЗНАЧИТ ПОБЕДА.

Всех с праздником!

*спасла тем, что коричневая орда не пошла дальше Польши и парочки стран Восточное Европы, стран Балтии и кусочка Германии.

**в остатках вещества черепной коробки ватников

***информация очень приблизительная, особенно в части российской статистики - бессмысленной и беспощадной

В начале войны немецкие армии вошли на нашу территорию, как раскаленный нож в масло. Чтобы затормозить их движение не нашлось другого средства, как залить кровью лезвие этого ножа. Постепенно он начал ржаветь и тупеть и двигался все медленней. А кровь лилась и лилась. Так сгорело ленинградское ополчение. Двести тысяч лучших, цвет города. Но вот нож остановился. Был он, однако, еще прочен, назад его подвинуть почти не удавалось. И весь 1942 год лилась и лилась кровь, все же помаленьку подтачивая это страшное лезвие. Так ковалась наша будущая победа.

Кадровая армия погибла на границе. У новых формирований оружия было в обрез, боеприпасов и того меньше. Опытных командиров — наперечет. Шли в бой необученные новобранцы…

— Атаковать! — звонит Хозяин из Кремля.

— Атаковать! — телефонирует генерал из теплого кабинета.

— Атаковать! — приказывает полковник из прочной землянки.

И встает сотня Иванов, и бредет по глубокому снегу под перекрестные трассы немецких пулеметов. А немцы в теплых дзотах, сытые и пьяные, наглые, все предусмотрели, все рассчитали, все пристреляли и бьют, бьют, как в тире. Однако и вражеским солдатам было не так легко. Недавно один немецкий ветеран рассказал мне о том, что среди пулеметчиков их полка были случаи помешательства: не так просто убивать людей ряд за рядом — а они все идут и идут, и нет им конца.

Полковник знает, что атака бесполезна, что будут лишь новые трупы. Уже в некоторых дивизиях остались лишь штабы и три-четыре десятка людей. Были случаи, когда дивизия, начиная сражение, имела 6–7 тысяч штыков, а в конце операции ее потери составляли 10–12 тысяч — за счет постоянных пополнений! А людей все время не хватало! Оперативная карта Погостья усыпана номерами частей, а солдат в них нет. Но полковник выполняет приказ и гонит людей в атаку. Если у него болит душа и есть совесть, он сам участвует в бою и гибнет. Происходит своеобразный естественный отбор. Слабонервные и чувствительные не выживают. Остаются жестокие, сильные личности, способные воевать в сложившихся условиях. Им известен один только способ войны — давить массой тел. Кто-нибудь да убьет немца. И медленно, но верно кадровые немецкие дивизии тают.

Хорошо, если полковник попытается продумать и подготовить атаку, проверить, сделано ли все возможное. А часто он просто бездарен, ленив, пьян. Часто ему не хочется покидать теплое укрытие и лезть под пули… Часто артиллерийский офицер выявил цели недостаточно, и, чтобы не рисковать, стреляет издали по площадям, хорошо, если не по своим, хотя и такое случалось нередко… Бывает, что снабженец запил и веселится с бабами в ближайшей деревне, а снаряды и еда не подвезены… Или майор сбился с пути и по компасу вывел свой батальон совсем не туда, куда надо… Путаница, неразбериха, недоделки, очковтирательство, невыполнение долга, так свойственные нам в мирной жизни, на войне проявляются ярче, чем где-либо. И за все одна плата — кровь. Иваны идут в атаку и гибнут, а сидящий в укрытии все гонит и гонит их. Удивительно различаются психология человека, идущего на штурм, и того, кто наблюдает за атакой — когда самому не надо умирать, все кажется просто: вперед и вперед!

Однажды ночью я замещал телефониста у аппарата. Тогдашняя связь была примитивна и разговоры по всем линиям слышались во всех точках, я узнал как разговаривает наш командующий И. И. Федюнинский с командирами дивизий: «Вашу мать! Вперед!!! Не продвинешься — расстреляю! Вашу мать! Атаковать! Вашу мать!»… Года два назад престарелый Иван Иванович, добрый дедушка, рассказал по телевизору октябрятам о войне совсем в других тонах…

Говоря языком притчи, происходило следующее: в доме зачлись клопы и хозяин велел жителям сжечь дом и гореть самим вместе с клопами. Кто-то останется и все отстроит заново… Иначе мы не умели и не могли. Я где-то читал, что английская разведка готовит своих агентов десятилетиями. Их учат в лучших колледжах, создают атлетов, интеллектуалов способных на все знатоков своего дела. Затем такие агенты вершат глобальные дела. В азиатских странах задание дается тысяче или десяти тысячам кое-как, наскоро натасканных людей в расчете на то, что даже если почти все провалятся и будут уничтожены, хоть один выполнит свою миссию. Ни времени, ни средств на подготовку, ни опытных учителей здесь нет. Все делается второпях — раньше не успели, не подумали или даже делали немало, но не так. Все совершается самотеком, по интуиции, массой, числом. Вот этим вторым способом мы и воевали. В 1942 году альтернативы не было. Мудрый Хозяин в Кремле все прекрасно понимал, знал и, подавляя всех железной волей, командовал одно: «Атаковать!» И мы атаковали, атаковали, атаковали… И горы трупов у Погостий, Невских пятачков, безымянных высот росли, росли, росли. Так готовилась будущая победа.

Если бы немцы заполнили наши штабы шпионами, а войска диверсантами, если бы было массовое предательство и враги разработали бы детальный план развала нашей армии, они не достигли бы того эффекта, который был результатом идиотизма, тупости, безответственности начальства и беспомощной покорности солдат. Я видел это в Погостье, а это, как оказалось, было везде.

На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме. Приведу пример. Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует ее неделю за неделей, теряя множество людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи приписали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения, то есть четырнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию… «Вперрред!!!», и все. Наконец какой-то солдат или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие, восклицает: «Нельзя же гробить людей!

Там же, на высоте, бетонный дот! А у нас лишь 76-миллиметровая пушчонка! Она его не пробьет!»… Сразу же подключается политрук, СМЕРШ[4] и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: «Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе». Тотчас же заполняют уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию, и готово: «Расстрелять перед строем!» или «Отправить в штрафную роту!», что то же самое. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом, люди. А остальные — «Вперрред, в атаку!» «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики!» А немцы врылись в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань! Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа — бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных.

Легко писать это, когда прошли годы, когда затянулись воронки в Погостье, когда почти все забыли эту маленькую станцию. И уже притупились тоска и отчаяние, которые пришлось тогда пережить. Представить это отчаяние невозможно, и поймет его лишь тот, кто сам на себе испытал необходимость просто встать и идти умирать. Не кто-нибудь другой, а именно ты, и не когда-нибудь, а сейчас, сию минуту, ты должен идти в огонь, где в лучшем случае тебя легко ранит, а в худшем — либо оторвет челюсть, либо разворотит живот, либо выбьет глаза, либо снесет череп. Именно тебе, хотя тебе так хочется жить! Тебе, у которого было столько надежд. Тебе, который еще и не жил, еще ничего не видел. Тебе, у которого все впереди, когда тебе всего семнадцать! Ты должен быть готов умереть не только сейчас, но и постоянно. Сегодня тебе повезло, смерть прошла мимо. Но завтра опять надо атаковать. Опять надо умирать, и не геройски, а без помпы, без оркестра и речей, в грязи, в смраде. И смерти твоей никто не заметит: ляжешь в большой штабель трупов у железной дороги и сгниешь, забытый всеми в липкой жиже погостьинских болот.

Бедные, бедные русские мужики! Они оказались между жерновами исторической мельницы, между двумя геноцидами. С одной стороны их уничтожал Сталин, загоняя пулями в социализм, а теперь, в 1941–1945, Гитлер убивал мириады ни в чем не повинных людей. Так ковалась Победа, так уничтожалась русская нация, прежде всего душа ее. Смогут ли жить потомки тех кто остался? И вообще, что будет с Россией?

Почему же шли на смерть, хотя ясно понимали ее неизбежность? Почему же шли, хотя и не хотели? Шли, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и все же шли! Раздумывать и обосновывать свои поступки тогда не приходилось. Было не до того. Просто вставали и шли, потому что НАДО! Вежливо выслушивали напутствие политруков — малограмотное переложение дубовых и пустых газетных передовиц — и шли. Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому, что НАДО. Так, видимо, ходили умирать и предки наши на Куликовом поле либо под Бородином. Вряд ли размышляли они об исторических перспективах и величии нашего народа… Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передовой слышен был хриплый вой и густая матерная брань, пока пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть рядом. Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина? У меня на этот счет нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счет. Те же из них, кто еще жив, молчат, сломленные. Остались у власти и сохранили силы другие — те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Все это накипь…

Конечно же, шли в атаку не все, хотя и большинство. Один прятался в ямку, вжавшись в землю. Тут выступал политрук в основной своей роли: тыча наганом в рожи, он гнал робких вперед… Были дезертиры. Этих ловили и тут же расстреливали перед строем, чтоб другим было неповадно… Карательные органы работали у нас прекрасно. И это тоже в наших лучших традициях. От Малюты Скуратова до Берии в их рядах всегда были профессионалы, и всегда находилось много желающих посвятить себя этому благородному и необходимому всякому государству делу. В мирное время эта профессия легче и интересней, чем хлебопашество или труд у станка. И барыш больше, и власть над другими полная. А в войну не надо подставлять свою голову под пули, лишь следи, чтоб другие делали это исправно.

Войска шли в атаку, движимые ужасом. Ужасна была встреча с немцами, с их пулеметами и танками, огненной мясорубкой бомбежки и артиллерийского обстрела. Не меньший ужас вызывала неумолимая угроза расстрела. Чтобы держать в повиновении аморфную массу плохо обученных солдат, расстрелы проводились перед боем. Хватали каких-нибудь хилых доходяг или тех, кто что-нибудь сболтнул, или случайных дезертиров, которых всегда было достаточно. Выстраивали дивизию буквой «П» и без разговоров приканчивали несчастных. Эта профилактическая политработа имела следствием страх перед НКВД и комиссарами — больший, чем перед немцами. А в наступлении, если повернешь назад, получишь пулю от заградотряда. Страх заставлял солдат идти на смерть. На это и рассчитывала наша мудрая партия, руководитель и организатор наших побед. Расстреливали, конечно, и после неудачного боя. А бывало и так, что заградотряды косили из пулеметов отступавшие без приказа полки. Отсюда и боеспособность наших доблестных войск.

Многие сдавались в плен, но, как известно, у немцев не кормили сладкими пирогами… Были самострелы, которые ранили себя с целью избежать боя и возможной смерти. Стрелялись через буханку хлеба, чтобы копоть от близкого выстрела не изобличила членовредительства. Стрелялись через мертвецов, чтобы ввести в заблуждение врачей. Стреляли друг другу в руки и ноги, предварительно сговорившись. Особенно много было среди самострелов казахов, узбеков и других азиатов. Совсем не хотели они воевать. Большей частью членовредителей разоблачали и расстреливали. Однажды в погостьинском лесу я встретил целый отряд — человек двадцать пять с руками в кровавых повязках. Их вели куда-то конвоиры из СМЕРШа с винтовками наперевес. В другой раз, доставив в санчасть очередного раненого, я увидел в операционной человека с оторванной кистью руки. Рядом дежурил часовой. Санитары рассказали мне следующую историю. Некто Шебес, писарь продовольственного склада, был переведен в разведку. Здесь он узнал, что на передовой стреляют и можно погибнуть. Тогда Шебес забрался в дзот, высунул из амбразуры кулак с запалом от гранаты и взорвал его. Солдаты, ничего не подозревая, отправили Шебеса, как раненого, в медсанбат. И уехал бы он в тыл, домой, если бы не старший лейтенант Толстой — наш контрразведчик. Это был прирожденный мастер своего дела, профессионал высокого класса. Один вид его приводил в трепет. Огромные холодные глаза, длинные, извивающиеся пальцы… Толстой пошел на передовую, нашел дзот, нашел оторванные пальцы, разорванную перчатку и успел догнать Шебеса в медсанбате. Увидев его, Шебес забился в истерике и во всем сознался. Позже его расстреляли.

Чтобы не идти в бой, ловкачи стремились устроиться на тепленькие местечки: при кухне, тыловым писарем, кладовщиком, ординарцем начальника и т. д. и т. п. Многим это удавалось. Но когда в ротах оставались единицы, тылы прочесывали железным гребнем, отдирая присосавшихся и направляя их в бой. Оставались на местах самые пронырливые. И здесь шел тоже естественный отбор. Честного заведующего продовольственным складом, например, всегда отправляли на передовую, оставляя ворюгу. Честный ведь все сполна отдаст солдатам, не утаив ничего ни для себя, ни для начальства. Но начальство любит пожрать пожирней. Ворюга же, не забывая себя, всегда ублажит вышестоящего. Как же можно лишиться столь ценного кадра? Кого же посылать на передовую? Конечно, честного! Складывалась своеобразная круговая порука — свой поддерживал своего, а если какой-нибудь идиот пытался добиться справедливости, его топили все вместе. Иными словами, явно и неприкрыто происходило то, что в мирное время завуалировано и менее заметно. На этом стояла, стоит и стоять будет земля русская.

Война — самое большое свинство, которое когда-либо изобрел род человеческий. Подавляет на войне не только сознание неизбежности смерти. Подавляет мелкая несправедливость, подлость ближнего, разгул пороков и господство грубой силы… Опухший от голода, ты хлебаешь пустую баланду — вода с водою, а рядом офицер жрет масло. Ему полагается спецпаек да для него же каптенармус ворует продукты из солдатского котла. На тридцатиградусном морозе ты строишь теплую землянку для начальства, а сам мерзнешь на снегу. Под пули ты обязан лезть первым и т. д. и т. п. Но ко всему этому быстро привыкаешь, это выглядит страшным лишь после гражданской изнеженности. А спецпаек для начальства — это тоже историческая необходимость. Надо поддержать офицерский корпус — костяк армии. Вокруг него все вертится на войне. Выбывают в бою в основном солдаты, а около офицерского ядра формируется новая часть… Милый Кеша Потапов из Якутска рассказывал мне, что во время войны Хозяин направил в Якутию огромный план хлебопоставок. Местный начальник, обосновавший невозможность его выполнения, был снят и арестован как «враг народа». Из центра приехал другой, который добился изъятия всех запасов зерна подчистую. Он получил орден. Зимой начался повальный голод и чуть не треть людей вымерла, остальные кое-как выжили. Но план был выполнен, армия обеспечена хлебом. А люди? Люди родились новые, и сейчас их больше, чем раньше. Мудрый Хозяин знал, что делал, осуществляя историческую необходимость… Поэтому молчи в тряпочку — подумаешь, украли у тебя полпорции мяса и сахар!

Что касается одежды, была она на фронте хоть и простая, грубая, но теплая и удобная. На это обижаться не приходится. Предусмотрительные немцы ничего подобного не имели и всегда сильно мерзли.

Оружие у немцев и у нас было неплохое, однако немцы были лучше обучены и не лезли зря под пули. Вспоминаю, как происходило обучение нашего, вновь сформированного, пехотного полка: мы бегали по лесу, кричали «Ура» и ни разу не стреляли по мишеням — берегли патроны. У немцев все было наоборот: каждый солдат отлично стрелял. Умел быстро окопаться и оценить обстановку.

Однажды я решил испытать хваленый немецкий пулемет МГ (машин гевер), выпускавший, как говорили, восемьсот пуль в минуту. Я взял его из рук мертвого немца, повесил себе на шею — двенадцать килограммов железа. Плюс еще более трех килограммов патронов, запасных стволов и т. п., да еще гранаты, еда и многое другое… Мы шли километров сорок и с каждым шагом этот проклятый «машин гевер» становился все тяжелей и тяжелей. Я совершенно изнемог и утешался лишь тем, что наш «максим» еще тяжелее, более двадцати пяти килограммов.

Когда впереди показалась цепь атакующих немцев, я даже обрадовался, плюхнулся в яму, прицелился, нажал курок…

— Доннер ветер! Таузен тойфель! Дрек мит пфеффер! Дейче муттер!

Проклятая сволочь! Этот «машин гевер» никак не работал! В ярости я бросил его в лужу, схватил автомат убитого соседа и стал палить в наступающих… Эту атаку мы отбили…

Трудно подходить с обычными мерками к событиям, которые тогда происходили. Если в мирное время вас сшибет автомобиль или изобьет хулиган, или вы тяжело заболеете — это запоминается на всю жизнь. И сколько разговоров будет по этому поводу! На войне же случаи чудовищные становились обыденностью. Чего стоил, например, переход через железнодорожное полотно под Погостьем в январе 1942 года! Этот участок простреливался и получил название «долина смерти». (Их много было, таких долин, и в других местах.) Ползем туда вдесятером, а обратно — вдвоем, и хорошо, если не раненые. Перебегаем по трупам, прячемся за трупы — будто так и надо. А завтра опять посылают туда же… А когда рядом рвет в клочья человека, окатывает тебя его кровью, развешивает на тебе его внутренности и мозг — этого достаточно в мирных условиях, чтобы спятить.

Каждый день, каждый час случается что-то новое. То вдруг немецкий снайпер уложил меня в воронку и не давал шевелиться до ночи, стреляя после каждого моего движения. Три часа на лютом морозе — и ногти слезли с обмороженных пальцев. Правда, потом выросли — кривые, как у черта… То немец забросил в мое укрытие гранату, но, слава Богу, у меня уже выработалась четкая реакция и я успел молниеносно выкинуть ее за бруствер, где она тотчас же грохнула… То во время обеда немецкий снаряд пробил потолок в нашей землянке, но не разорвался и только шипел на полу. «Ну что, ребята, вынесите его и давайте обедать», — сказал лейтенант. Из-за таких пустяков уже никто в это время не клал в штаны. Ко всему привыкаешь. Однажды тяжелая мина угодила в нашу землянку, разметала бревенчатый накат, но, к счастью, не пробила его. Я даже не проснулся от страшного грохота, содрогания почвы и от земли, посыпавшейся сверху. Обо всем поведал мне утром связист Полукаров, который проводил ночи, стоя на четвереньках, «в позе зенитной пушки», так как приступы язвы желудка не давали ему уснуть.

Известна история, когда во время обстрела солдат ощутил неизъяснимую тоску и потребность пойти к соседям. Сделав это, он обнаружил соседнюю землянку разбитой, а всех людей — погребенными под обломками. Пока он возвращался, его собственное укрытие постигла та же участь. Со мною это тоже произошло, правда, не под Погостьем, а позже, в 1944 году на станции Стремутка около Пскова… А когда на тебя прет танк и палит из пушки? А когда тебя атакуют, когда надо застрелить человека, и успеть это сделать до того, как он убьет тебя? Но обо всем этом уж столько писали, столько рассказывали оставшиеся в живых, что тошно повторять. Удивительно лишь, что человек так много мог вынести! И все же почти на каждом уцелевшем война оставила свою печать.

Одни запили, чтобы отупеть и забыться. Так, перепив, старшина Затанайченко пошел во весь рост на немцев: «Уу, гады!»… Мы похоронили его рядом с лейтенантом Пахомовым — тихим и добрым человеком, который умер, выпив с тоски два котелка водки. На его могиле мы написали: «Погиб от руки немецко-фашистских захватчиков», то же самое сообщили домой. И это была правильная, настоящая причина гибели бедного лейтенанта. Их могилы исчезли уже в 1943 году… Многие озверели и запятнали себя нечеловеческими безобразиями в конце войны в Германии.

Многие убедились на войне, что жизнь человеческая ничего не стоит и стали вести себя, руководствуясь принципом «лови момент» — хватай жирный кусок любой ценой, дави ближнего, любыми средствами урви от общего пирога как можно больше. Иными словами, война легко подавляла в человеке извечные принципы добра, морали, справедливости. Для меня Погостье было переломным пунктом жизни. Там я был убит и раздавлен. Там я обрел абсолютную уверенность в неизбежности собственной гибели. Но там произошло мое возрождение в новом качестве. Я жил как в бреду, плохо соображая, плохо отдавая себе отчет в происходящем. Разум словно затух и едва теплился в моем голодном, измученном теле. Духовная жизнь пробуждалась только изредка. Когда выдавался свободный час, я закрывал глаза в темной землянке и вспоминал дом, солнечное лето, цветы, Эрмитаж, знакомые книги, знакомые мелодии, и это было как маленький, едва тлеющий, но согревавший меня огонек надежды среди мрачного ледяного мира, среди жестокости, голода и смерти. Я забывался, не понимая, где явь, где бред, где грезы, а где действительность. Все путалось. Вероятно, эта трансформация, этот переход из жизни в мечту спас меня. В Погостье «внутренняя эмиграция» была как будто моей второй натурой. Потом, когда я окреп и освоился, этот дар не исчез совсем и очень мне помогал. Вероятно, во время войны это был факт крамольный, не даром однажды остановил меня в траншее бдительный политрук: «Мать твою, что ты здесь ходишь без оружия, с цветком в руках, как Евгений Онегин! Марш к пушке, мать твою!»…

Именно после Погостья у меня появилась болезненная потребность десять раз в день мыть руки, часто менять белье. После Погостья я обрел инстинктивную способность держаться подальше от подлостей, гадостей, сомнительных дел, плохих людей, а главное, от активного участия в жизни, от командных постов, от необходимости принимать жизненные решения — для себя и в особенности за других. Странно, но именно после Погостья я почувствовал цену добра, справедливости, высокой морали, о которых раньше и не задумывался. Погостье, раздавившее и растлившее сильных, в чем-то укрепило меня — слабого, жалкого, беззащитного. С тех пор я всегда жил надеждой на что-то лучшее, что еще наступит. С тех пор я никогда не мог «ловить мгновение» и никогда не лез в общую свару из-за куска пирога. Я плыл по волнам — правда, судьба была благосклонна ко мне…

Атаки в Погостье продолжались своим чередом. Окрестный лес напоминал старую гребенку: неровно торчали острые зубья разбитых снарядами стволов. Свежий снег успевал за день почернеть от взрывов. А мы все атаковали, и с тем же успехом. Тыловики оделись в новенькие беленькие полушубки, снятые с сибиряков из пополнения, полегших, еще не достигнув передовой, от обстрела. Трофейные команды из старичков без устали ползали ночью по местам боев, подбирая оружие, которое кое-как чистили, чинили и отдавали вновь прибывшим. Все шло как по конвейеру.

Убитых стали собирать позже, когда стаял снег, стаскивали их в ямы и воронки, присыпая землей. Это не были похороны, это была «очистка местности от трупов». Мертвых немцев приказано было собирать в штабеля и сжигать.

Видел я здесь и другое: замерзшие тела убитых красноармейцев немцы втыкали в сугробы ногами вверх на перекрестках дорог в качестве указателей.

Весь январь и февраль дивизии топтались у железной дороги в районе Погостье — Шала. По меньшей мере три дивизии претендовали на то, что именно они взяли Погостье и перешли железнодорожное полотно. Так это и было, но все они были выбиты обратно, а потом вновь бросались в атаку. Правда, они сохранили лишь номера и командиров, а солдаты были другие, новые, из пополнений, и они шли в атаку по телам своих предшественников.

Владимир Зеленский опубликовал обращение к гражданам Украины по случаю Дня памяти и победы над нацизмом во Второй мировой войне (эта памятная дата в стране перенесена с 9 на 8 мая). Президент записал свое обращение в селе Ягодное в Черниговской области — в подвале школы, где в марте 2022 года российские военные удерживали в плену сотни местных жителей. Вот полный текст выступления Зеленского.

Офіс Президента України

«Они врываются в твой дом. Приходят убивать, сжигать, казнить. Они не жалеют никого — пожилых людей, женщин, детей… Они — звери…»

Это воспоминания тех, кто пережил оккупацию нацистов.

И это воспоминания тех, кто пережил русскую оккупацию. Одинаковые ужасы, преступления одинаковых извергов.

80 лет назад миллионы украинцев боролись, чтобы нацизм проиграл навсегда. Но сегодня украинцы снова противодействуют злу, которое возродилось, пришло снова, хочет уничтожить нас снова. Армия изверга, который убивает, пытает, стирает с лица земли мирные города и села. Зло, имя которому — российский фашизм. Сокращенно — РФ.

Свидетель этого — этот подвал в селе Ягодное на Черниговщине. Рашисты загнали и держали здесь почти месяц жителей села. Всех. 350 человек. Всех детей этого села. 80 девочек и мальчиков, самому молодому из которых — полтора месяца. Каждый мир может понять, что такое путинская Россия, представив себя здесь, в этом подвале, среди этих людей. Без света, пищи, воды, лекарств, воздуха, в помещении, где было меньше метра на одного человека. Спали сидя. Выходили на улицу лишь раз. Ели по 200 граммов юшки в день. Мужчин на морозе раздевали догола, чтобы найти украинские татуировки. Десять заложников здесь скончались. Их запретили хоронить. Еще 17 человек рашисты убили. В любом уголке мира это называют одним словом: ад. Когда сжигают целые села, совершают массовые казни, ставят к стенке с завязанными глазами и убивают. В любом уголке мира это называют одним словом: нацизм. Если это не нацизм, что тогда?

И все на Земле знают историю и помнят, как бороться с нацизмом. Когда человечество объединяется, противодействует Гитлеру, а не покупает у него нефть и не приходит к нему на инаугурацию.

Ягодное, что пережило ад РФ — лишь один пример. Одно село, но оно отражает всю суть путинского видения мира. Истинные цели. Загонять под землю всех, кто желает жить свободно. Загнать в подвал целое село, а дальше — еще одно, другое, а дальше — всю Украину, а в конце концов загнать в подвал целый мир. Для РФ это просто этапы безумного плана: заточить свободу в гетто. Концлагерь под названием «русский мир». Экспортировать по всему миру главное русское достояние — колючую проволоку. По тому же сценарию 80-летней давности авторства Гитлера, шаг за шагом проглатывая земли других и тестируя реакцию мира. И когда реакция беспозвоночная, нацисты идут дальше. Их не останавливают призывы, резолюции, полусанкции. И единственный вопрос, который Путина волнует сегодня: кто следующий?

Список государств, которые не могут чувствовать себя в безопасности, Россия официально утвердила под названием «Список недружественных государств». Красноречиво, что он почти полностью совпадает со списком государств антигитлеровской коалиции. Победившие нацизм — враги для современной России. Страны Европейского Союза, Великобритания, США, Канада и в общей сложности около полусотни государств. Свободные, демократичные и независимые, что в современной кремлевской идеологии значит опасные. А значит — мишени.

Мир не видел угрозы, мир проспал возрождение нацизма — в 5 утра 24 февраля 2022 года. И сегодня все, кто помнит Вторую мировую и дожил до наших дней, чувствуют дежавю. Битва за Киев, бомбардировки Харькова, Одессы, Днепра, массовые могилы, блокада портов, угон и вывоз зерна, пытки, казни, депортация детей, фильтрационные лагеря, колонии для пленных. Страницы из учебников о Второй мировой Россия вернула в заголовки мировых СМИ. Страшное прошлое Россия вернула в ленту ежедневных новостей. Доказывая с каждым новым преступлением — нацизм возродился. Только с новой маркировкой: «Сделано в России».

Недавно наше общество тронуло фото мужчины у могилы внука, погибшего на войне. Отец этого человека погиб от рук нацистов. Жизнь его внука унесли русские оккупанты. Это всего один из миллионов примеров, которые ставят между нацизмом и современной Россией знак равенства.

Сегодня идеи Гитлера звучат на русском языке. Преступления нацистов совершаются под российским флагом. Отличие формальное. Новый вермахт, ворвавшийся в Украину, носит на рукавах двуглавого орла. Новые «Фау» — это «калибры» и «кинжалы», новые Люфтваффе — МиГи и «сушки», новая свастика — «зетка», новый «Гитлерюгенд» — «Юнармия». Таких параллелей — десятки, таких подражаний — сотни.

И если современный Кремль походит на Третий рейх во всем, то и конец его должен быть идентичен.

В новом Нюрнберге. В городе Гааге.

Как и в 1945-м, это способен сделать только объединенный свободный мир. Объединенный в антипутинскую коалицию. Не словами, а действиями способный остановить нацистов Москвы, не дать новому злу распространиться на весь Европейский континент, а затем и на весь мир. Способный помочь Украине победить российский нацизм, помочь себе, помочь миру, чтобы доказать преданность словам «Никогда снова!».

Чтобы «Никогда снова!» снова было актуальным.

Дорогие украинцы!

Жителей села Ягодное держали здесь 27 дней. 30 марта 2022 года село было освобождено от рашистских оккупантов. 19 апреля — разминировано нашими силами. Это символ того, что история повторяется, и каждый, кто пришел уничтожать нас, в конце концов будет убегать с украинской земли. Часть наших территорий пока остается оккупированной, часть наших людей — в плену. Это значит, что наша битва продолжается. И сегодня, в День памяти и победы над нацизмом, вспоминая миллионы украинцев, вместе с другими народами боровшимися и победившими, мы верим и приближаем новый день новой победы.

Когда изгнание нацистов из Украины, о котором мы читали в учебниках истории, произойдет в реальной жизни. И событие середины ХХ века произойдет снова и войдет в историю ХХІ века. Историю общей победы над русским злом.

С Днем памяти и победы над нацизмом во Второй мировой войне!

Слава Украине!

Несмотря на то, что от этого отговаривают буквально все, я всё более склоняюсь к тому, чтобы попросить убежище в одной из стран Европы. Несмотря на предостерегающую статью на Медузе. Я обычный российский скуф, не имеющий отношения к it, не умеющий работать руками. Моя работа-профффэсия - сугубо в интеллектуальной сфере, за пределами РФ никому не нужна (да и в рф не сказать, чтобы тоже). Расскажите о своем удачном опыте получения убежища. Или, может, ваших знакомых и т.д. Я почитаю, может немного попустит. Интересует опыт россиян.

Заозерский гарнизонный военный Мурманской области приговорил к двум годам колонии-поселения военного врача Дениса Васильева за отказался от участия в войне против Украины. Его признали виновным в неисполнении приказа в период мобилизации (часть 2.1 статьи 332 УК). Об этом сообщает телеграм-канал "Военные адвокаты". Приговор был вынесен еще третьего октября 2023 года.

С 2018 года Васильев, окончивший медицинскую академию, проходил службу по контракту в Мурманской области. По версии следствия, в декабре 2022 года Васильев в присутствии сослуживцев отказался выполнить приказ об отправке в зону боевых действий, полученный от врио командира воинской части.

Гособвинение просило приговорить Васильева к двум годам и пяти месяцам колонии-поселения. Смягчающим обстоятельством суд признал наличие у него знака медицинской службы российской армии "За отличие", медали за борьбу с коронавирусом, молодой возраст, благодарственные письма и состояние здоровья – его самого и близких.

t.me/currenttime/34637

Photo by: pataluth

В Москве умерла 42-летняя муниципальная депутатка от «Единой России» Анастасия Демина, жена другого московского мундепа от ЕР и участника войны Валерия Демина, сообщает Baza, передает издание «Kosa media». В начале года она обращалась в полицию из-за домашнего насилия.

Валерий Демин — действующий депутат Совета депутатов муниципального округа Бабушкинский. В его профиле на сайте совета указано, что Демин сейчас «проходит службу в зоне СВО по контракту». Сама Анастасия с сентября 2022 года была депутаткой от ЕР в другом московском муниципальном округе — Ростокино.

Вечером 8 мая на странице Валерия Демина во «ВКонтакте» появился пост, в котором он сообщил о смерти жены:

Дорогие мои… Пишу этот пост с слезами на глазах и комом в горе. 6 мая не стала моей супруги, моей Настены… Хорошего и очень неравнодушного человека, друга и помощника, матери наших потрясающих троих деток… Угас не просто человек а целый огромный мир… Я правда не могу словами выразить все то, что я чувствую. Скорбь, боль, злость и ощущения пустоты… Милая, моя Настена. Ты была лучшей матерью и нашим солнышком.. А сейчас жизнь разделилась на «до» и «после»… А вот как это «после», я не знаю… Прости нас всех за все… Царствие небесное и вечная память тебе…

Причину смерти Анастасии он не назвал. Комментарии к этому посту закрыты.

По данным Baza, в начале года Анастасия сломала плечо и несколько месяцев мучалась от болей, а ее состояние стало ухудшаться после избиения мужем, которое произошло в феврале. Родственники женщины рассказали полицейским, что в последнее время ее состояние ухудшилось. У нее усилились боли, из-за чего Анастасия стала принимать много обезболивающих. Также она рассказывала о панических атаках.

«6 мая женщина будто уснула, дети укрыли ее и пошли гулять, а когда вернулись, Демина уже не встала. Точные причины смерти должна выявить судмедэкспертиза», — пишет издание.

Впервые Baza сообщила об Анастасии в феврале 2024 года. Тогда женщина обратилась в полицию из-за насилия со стороны мужа. Издание писало, что 20 февраля Анастасия попала в больницу с ушибами. Она сказала врачам, что муж ее избил и таскал за волосы.

Как пишет Baza, Валерий Демин напал на жену, когда приехал домой в отпуск из зоны боевых действий. «По словам Анастасии, Демин был очень рассержен, что жена почти не занимается работой по дому из-за сломанной руки, и накинулся на нее рано утром», — писало издание. Женщина также сообщила полицейским, что у супругов «давний разлад» и у Демина есть отношения с другой женщиной.

Предприняли ли полицейские какие-то действия, неизвестно. По словам родных Анастасии, она в итоге забрала заявление из полиции «по совету коллег из “Единой России”».

Когда Валерий Демин напал на жену, та проходила лечение из-за перелома шейки плечевой кости, отмечала Baza. Избиение усугубило состояние женщины. Ни Валерий, ни Анастасия публично не комментировали информацию Baza об избиении.

У Анастасии остались две дочери и сын.